Максим Жижиленко, епископ Серпуховский

память 4 июня

Максим Жижиленко (в миру Михаил Александрович Жижиленко) окончил медицинский факультет Московского Университета и работал врачом-психиатром в Сокольниках, фронтовым врачом на Австрийском фронте, терапевтом-практиком. С 1922 по 1928 был главврачом больницы Таганской тюрьмы. По благословению патриарха Тихона тайно принял монашество. В 1927 году не принял Декларацию митрополита Сергия и составил вместе с духовенством и мирянами Серпухова заявление от 30 декабря 1927 г. об отмежевании от м. Сергия и его Синода:

Не находя для себя более возможным оставаться на том скользком и двусмысленном пути, на который Вы своими декларацией и распоряжениями поставили всю Православную Церковь, и повинуясь голосу совести и долгу пред Богом и верующими, мы нижеподписавшиеся порываем каноническое и молитвенное общение с Вами и так называемым «Патриаршим Синодом» и отказываемся признавать Вас Заместителем Местоблюстителя Патриаршего Престола на следующих основаниях:

1. Декларация Ваша от 16 июля, указ от 20 октября и все, что известно о Вашем управлении Церковью, с очевидностью говорит о том, что Вы поставили Церковь в зависимость от гражданской власти и лишили ее внутренней свободы и самостоятельности, нарушая тем и церковные каноны и идя вопреки декретам гражданской власти.

2. Таким образом, Вы являетесь ничем иным, как продолжателем так называемого «обновленческого» движения, только в более утонченном и весьма опасном виде, ибо, заявляя о незыблемости Православия и сохранении каноничности, Вы затуманиваете умы верующих и сознательно закрываете от их глаз ту пропасть, к которой неудержимо влекут Церковь все Ваши распоряжения. <…>

Был рукоположен во священники в Петербурге в соборе Воскресения Христова (Спас-на-Крови) еп. Димитрием Любимовым, а затем и во епископы по просьбе Серпуховской депутации во главе с Александром Кремышенским. С 1929 года стал жить в Серпухове и возглавил движение иосифлян в Московской области. В Серпухове к нему перешли все 18 приходов; то же самое произошло в Коломне.  Большинство приходов в Звенигороде, Волоколамске, Переславле Залесском и других городах также перешли к иосифлянам. После ареста еп. Алексия Буя Максим Жижиленко окормлял также воронежских и украинских иосифлян.

24 мая 1929 епископ Максим был арестован и приговорен к 5 годам концлагерей за свою церковную позицию и деятельность. Был отправлен на Соловки, где был назначен врачом во время эпидемии сыпного тифа. Санитаром при нем стал также заключенный на Соловках о. Александр Кремышенский. Вместе с епископами Виктором (Островидовым), Нектарием (Трезвинским) и Иларионом (Бельским), и с другими заключенными епископ Максим совершал тайные богослужения в лесу. По воспоминаниям профессора Ивана Андреевского, еп. Максим был особенно близок с еп. Виктором Островидовым:

Приходил вл.Виктор часто, и подолгу беседовал с вл. Максимом о судьбах Русской Православной Церкви. Будучи оптимистом, он постоянно старался «заразить» своей верой в светлое будущее России вл.Максима,  но тот оставался пессимистом, или, как он сам себя определял словами Константина Леонтьева — «оптимистическим пессимистом». Приближается трагический конец мировой истории, а потому, по слову Господню, надо «восклонить головы» в ожидании непременного торжества Христовой правды… 21 января/3 февраля 1930 г., в день преп. Максима Исповедника (день ангела вл. Максима), мы, врачи, вскладчину купили в нашей лагерной лавке огромную «архиерейскую» фарфоровую чайную чашку, чрезвычайно изящной работы и торжественно преподнесли ее в подарок дорогому владыке. Ел владыка мало, а чай пить любил. Подарок имел большой успех. Весь этот день мы снова провели, как и на Пасху, вместе в нашей камере, и вл.Виктор много рассказывал нам об интересных подробностях суда над преп. Максимом Исповедником. «Счастливы Вы, владыко, что носите имя такого великого небесного покровителя-исповедника в настоящее время» — проникновенно-радостно закончил свои рассказы вл.Виктор.

Андреевский свидетельствует, что на Соловках продолжалось разделение на сергиан и катакомбных православных:

Отрицая катакомбную Церковь, Соловецкие «сергиане» отрицали и «слухи» о том, что митр. Сергию писались обличительные послания и ездили протестующие делегации от епархий. Узнав, что мне, светскому человеку, лично пришлось участвовать в одной из таких делегаций, архиеп. Антоний Мариупольский, однажды, находясь в качестве больного в лазарете, пожелал выслушать мой рассказ о поездке к митр. Сергию вместе с представителями от епископата и белого духовенства. Владыки Виктор и Максим благословили мне отправиться в лазарет, где лежал архиеп. Антоний, и рассказать ему об этой поездке. В случае, если он, после моего рассказа обнаружил бы солидарность с протестовавшими против «новой церковной политики», — мне разрешалось взять у него благословение. В случае же его упорного «сергианства» — благословения я не должен был брать. Беседа моя с архиеп. Антонием продолжалась более 2-х часов. Я ему подробно рассказал об исторической делегации Петроградской епархии в 1927 г., после которой произошел церковный раскол. В конце моего рассказа архиеп. Антоний попросил меня сообщить ему о личности и деятельности вл. Максима. Я ответил ему очень сдержанно и кратко, и он заметил, что я не вполне ему доверяю. Он спросил меня об этом. Я откровенно ответил, что мы, катакомбники, опасаемся не только агентов ГПУ, но и «сергиан», которые неоднократно предавали нас ГПУ. Архиеп. Антоний был очень взволнован и долго ходил по врачебному кабинету, куда я его вызвал, якобы для осмотра, как врач-консультант. Затем, вдруг, он решительно сказал: «а я все-таки остаюсь с митр. Сергием». Я поднялся, поклонился и намеревался уйти. Он поднял руку для благословения, но я, помня указания владык Виктора и Максима, уклонился от принятия благословения и вышел.

Когда я рассказал о происшедшем вл. Максиму, он еще раз подтвердил, чтобы я никогда не брал благословения упорных «сергиан». «Советская и катакомбная церкви — несовместимы» — значительно, твердо и убежденно сказал вл. Максим и, помолчав, тихо добавил: «Тайная, пустынная, катакомбная Церковь анафематствовала «сергиан» и иже с ними».

В 1931 году еп. Максим Жижиленко был вызван в Москву вместе с о. Александром Кремышенским по новому делу ИПЦ и заключен в Бутырскую тюрьму. Расстрелян 4 июня и похоронен на Ваганьковском кладбище.