Интервью: Митрополит Дамаскин Балабанов

Дамаскин Балабанов

В июле 2016 года произошло взаимное признание двух юрисдикций ИПЦ: в поселке Мятлево Калужской области впервые сослужили два епископа АС РПАЦ и предстоятель одной из «ветвей» РПЦЗ, именуемой Российской Православной Церковью (РосПЦ(Д)), митрополит Дамаскин (Балабанов). Мы познакомились с м. Дамаскиным и хотим познакомить с ним также читателей Островов. 

Острова: Владыка, расскажите о себе и о Вашем пути в Церкви.

Митрополит Дамаскин: Я не все время был в Церкви. Имеет смысл, наверное, рассказать о себе, когда я был уже человеком верующим. Я написал книгу, она называется «На Божьей дорожке», там я описал свой приход к Богу. Когда понял, что мой путь к Богу – монашеский, то, конечно, я не знал, что есть зарубежники, катакомбники. Я думал, что есть Московская патриархия, и больше никого нет. Я написал письмо архиепископу Хризостому (Мартишкину), чтобы он принял меня в свой монастырь. А написал я туда, потому что там не было дискриминации русских: литовские власти выдали всем паспорта и уравняли всех в гражданских правах, чего в это время не было, скажем, в Эстонии и в Латвии. Второе – там, в Вильнюсе, прежде чем перейти на московскую кафедру, служил будущий патриарх Тихон (Белавин). Я тогда о нем не так много знал, но, тем не менее, он был на слуху, считался святым и столпом Церкви. Я получил в ответ телеграмму от владыки Хризостома: «приезжайте, я Вас приглашаю в Вильнюс для собеседования, и после собеседования мы примем общее решение». Так я попал туда, но там не исповедался, не причащался, хотя все службы отстаивал в кафедральном храме, и мне уже готовили келью, хотели постригать и рукополагать в иеродиаконы. Я там долго не удержался, потому что мое представление о монашестве совсем не совпадало с тем, что я там видел. Были еще определенные моменты, которые повлияли на мое решение, и я оттуда уехал, стал жить в деревне и заниматься сельским хозяйством. А потом приехал мой друг детства, который рассказал, что мой одногруппник Валерий Рожнов стал священником. Но только он сказал: не в нашей церкви. Я думал, что он у баптистов. Оказалось, что он духовное чадо о. Льва Лебедева, известного в Курске человека. Мы поехали к нему, и уже от о. Валерия Рожнова я узнал, что есть Зарубежная церковь, есть Катакомбная церковь. Но я не сразу это все принял, потребовалось где-то полтора года. Мы спорили, и потом все-таки меня осенило, что действительно зарубежная церковь — это Церковь, в отличие от Московской патриархии. Я стал прихожанином у о. Валерия, стал там исповедоваться, причащаться, хотя тоже не сразу, потому что мне было очень непросто входить в эту церковную жизнь. Но потихоньку, с Божией помощью я воцерковился, и, поскольку о. Валерий знал, что мой путь монашеский, он стал меня рекомендовать на пострижение. Сначала о. Валерий благословил меня читать псалтирь по покойникам. Где-то около пяти лет я, помимо крестьянских работ, еще читал псалтирь, сначала по своей веси, потом по району, а потом и по области пришлось читать, поскольку люди узнавали, что я денег не беру и читаю все двадцать кафизм. А потом я поехал по благословению о. Валерия на Кубань, там постригся, меня рукоположили. С тех пор я служу в священном сане. Сначала служил на Кубани, потом в Воронеже, потом снова на Кубани, и когда меня хиротонисали в епископа, я служил в Москве долгое время, почти 10 лет.

А где Вы сейчас служите? У Вас есть приход?

Я сейчас служу в Тульской области, там же, где и живу. В основном приезжают люди из Москвы. Служу и в Москве, правда, приходится в последнее время служить на квартирах у наших прихожан. Я думаю, что это нормально, раньше и катакомбники так служили, теперь мы тоже так служим, практически тоже катакомбно, потому что мы не афишируем эти службы. У нас есть приходы в Московской области. Там арх. Тимофей настоятелем — он на своей земле, так же, как вл. Игнатий в Мятлево, построил храм и окормляет людей, которые поблизости живут или приезжают из Москвы, за 100 км. Ну, ко мне приезжают за 300 км. Тоже неблизко и непросто. Но если человек хочет спасения, он не смотрит на какие-то трудности. А потом, я служу еще по приходам, в Белгородской области, в Воронежской. За рубежом тоже служил много: во Франции, в Бразилии, в Уругвае, в Чили, проехал по Аргентине, в Канаде и Израиле тоже пришлось служить.

Где Вы там служили? Что Вам запомнилось из тех поездок?

За границу я впервые попал в 2005 году. Это была Франция, приход РПЦЗ. Тот самый приход, где некогда служил и св. Иоанн Шанхайский. Я ночевал в его келье, сидел на кресле, где он обычно дремал. Потом меня пригласили в Бразилию и Уругвай, а чуть позднее довелось побывать в Аргентине, Чили, Канаде, Израиле, Египте. Служил на приходах РПЦЗ. Что запомнилось? Запомнилась ностальгия по родине, по России. Уже через седмицу меня так тянуло домой, что прямо сил не оставалось терпеть. Там всё другое и непривычное. Даже люди другие. Мне казалось, без искры Божьей в душе. Наши люди духовней. Не говорю – безгрешней, просто духовней. А значит, и ближе, роднее.

Какие качества у человека должны быть, чтобы он пришел в ИПЦ?

Человек должен любить правду, быть искренним, быть простым, любить людей, любить Бога. Такие качества подвигают человека на исповедничество. Ведь часто бывает так, что человек смиряется с ложью. Вот где-то правды много, но чуть-чуть и лжи есть. Ну, он смиряется, все-таки правды больше, и так и живет. Это не только в духовной среде, но и в мирской жизни часто так бывает, что человеку приходится чем-то поступаться. Но не надо поступаться правдой. Есть люди, которых называют правдоискатели, правдолюбы, которые ищут, где чистота и правда. Вот такие люди чаще всего к нам и приходят. Они даже не знают о ересях, но они смотрят на примеры перед глазами – это Московская патриархия в основном – там этим людям многое не нравится, душа не принимает, не лежит к тому, чтобы там находиться. Человек начинает метаться, искать, что-то читать, узнавать. Узнает об истинно-православных христианах и приходит к нам. Других людей у нас ведь нет, в основном те, которые побывали в МП. Редко кто приходит вообще со стороны. И это лучше, когда со стороны, потому что те, кто приходят из МП, имеют духовные заболевания, и с ними приходится больше общаться, больше объяснять, то есть больше им отдавать. Проще с человеком, который нигде не был, потому что он не заражен, или заражен какими-то мирскими, но не духовными вещами.

Что это за духовные заболевания?

Например, есть движение против ИНН, против паспортов, есть тяга к старообрядчеству, какие-то еще предрассудки. Плохо, когда человек эти свои предрассудки ставит во главу угла. Если человек, скажем, отрицает документы и может обходиться без них, пусть не навязывает свою позицию всей Церкви. В этом фарисейство: с одной стороны, они отрицают паспорт, а с другой стороны, пользуются деньгами или берут деньги у тех, кто имеет документы. Есть еще разногласия по историческим вопросам.

Для Церкви ведь несущественны разногласия в таких частных вопросах? Существенно что-то другое?

– Конечно. Мы ведь имеем разное образование, разную степень знания. Один меньше, другой больше знает. Тут есть всегда темы для споров. Но нельзя становиться врагами, если человек мыслит иначе по какому-то церковно-историческому вопросу. Мы не принимаем еретических взглядов или нарушение канонов. Для нас это самое важное. Архиерей стоит на страже этих православных берегов, образно говоря. О чистоте Православия нужно в первую очередь беспокоиться. Но, кроме этого, у архиерея, конечно, много обязанностей.

Жизненный опыт вообще помогает быть архиереем?

Опыт очень важен. Сейчас приходит много молодых архиереев, они мало что видели в жизни, но, тем не менее, у них уже спрашивают совета. Можно ведь насоветовать такое, что потом человека погубит, всегда нужно это помнить. Часто бывает так, что человек обратился, а батюшка ему насоветовал, и это потом не пользу принесло, а вред, и даже не в духовных вопросах, а в житейских. Это не только к архиереям относится, но и просто к священникам. Ведь неслучайно есть возрастные ограничения, когда можно поставлять человека в диаконы, в священники – это церковный закон. Но этот закон и раньше нарушался, и сейчас нарушается. Когда архиерей имеет за плечами большой жизненный опыт, когда им многое испытано на себе, он может дать совет. Мне очень помогает мой опыт работы на Севере.

Что это за опыт?

Север, или, как говорят местные жители – Севера, в моей мирской жизни занимает особое место. Очень сложно рассказать о ней кратко, в нескольких фразах или предложениях. Я прилетел в Якутию 1 января 1980 года. А уже восьмого числа был принят горнорабочим в старательскую артель «Юрская». Есть такой посёлок Югорёнок, что стоит на высоком берегу Юдомы. В этом посёлке и началась моя трудовая биография. Работали по двенадцать часов в сутки, без выходных. Было трудно, но чрезвычайно познавательно и интересно. Опытные люди, изумительная природа, горы… По окончании промывочного сезона я остался сторожить старательский участок. А это полгода добровольного одиночества в горах. Людей поблизости не было, а вот медведей, рысей и росомах хватало. От них и оберегал продовольственный склад и ледник. Тогда, в горах я и задумался о смысле жизни по-настоящему. В чём он? Этот вопрос не давал мне покоя. В бараке я не сидел сиднем. С самого утра и до поздней ночи бродил по горам. Иногда пропадал в них сутками. Красота Божьего творения захватывала меня полностью, целиком. В Якутии очень чистый воздух. От этого совершенно потрясающая видимость во все стороны. Где бы я потом ни был, но такой поразительной красоты нигде не видел. Первые мои шаги к Богу начались именно в этих горах… После я работал плотником, рабочим в топографической партии, кочегаром, плотником-бетонщиком… Освоил более двадцати подобных профессий. В одних из них был подмастерьем, а в других дорос и до мастера.

Это правда, что Вы организовали стачку однажды?

Стачку я не организовывал. Она возникла стихийно. Это случилось в Заполярье, на строительстве оловорудного комбината. Мы (в том числе и аз грешный) возглавили эту стихию или, как говорят в определённых кругах, взяли ситуацию под свой контроль. В противном случае могли быть самые худшие варианты, не исключающие и человеческих жертв. Организовали забастовочный комитет, выдвинули экономические требования, написали письмо в ЦК. Мы проиграли. Высокое начальство и в те времена защищало свои интересы, а не интересы простых людей. Так что ничего нового. Однако мы получили определённый опыт, и многие тогда окончательно прозрели, разуверившись в советской власти, так громко поддерживавшей рабочий класс на словах.

– Давайте вернемся к теме духовных советов. Можно ли давать кому-то совет идти в монахи?

Монашество – это совсем не одежды, это внутреннее состояние человека. Совсем не значит, что ты в монашестве спасешься, а в миру пропадешь. Когда человек принимает монашеский путь, у него искушений больше. Обычно под монашеством понимают жизнь в монастыре. Но у нас таких монастырей практически нет, поэтому у нас все монашествующие живут в миру, что гораздо трудней и сложнее, чем отгородиться забором и в монастыре спасаться. Искушений в миру все-таки больше, и мирская жизнь сильно отличается от жизни монашествующей общины. Человек сам должен для себя решить, какой путь избрать. Лучше спасаться в миру, быть мирянином, чем быть неблагочестивым монахом в монашестве.

В современном мире сложнее быть монахом/монахиней, чем раньше?

Раньше было проще, потому что мир был верующим, а сейчас в информационной среде, в которой мы все находимся, человеку очень трудно встать на монашеский путь и вообще на путь веры. Где брать духовников, игуменов, которые были бы на духовной высоте, чтобы и других вдохновлять? Сейчас ничтожно мало таких людей, духоносных, которые светятся, от которых получаешь свет и понимаешь, куда дальше идти. Таких людей я, по сути, не встречал. Но я не говорю, что их нет. Может быть, и есть. А самому прийти к Богу и засветиться, как Серафим Саровский, – на это человек должен быть избран, и избран самим Богом.

У Вас прихожане – в основном миряне?

В основном миряне, но монашествующих у нас относительно много. Где-то 15 монашествующих по России – два архимандрита, два игумена, есть иеромонахи, иеродиаконы. Монастырей у нас нет, потому что, во-первых, нет средств, а во-вторых, это трудно, потому что власти смотрят на нас как на каких-то изгоев, в основном с подачи Московской патриархии. И поэтому монашествующим гораздо сложнее.

А прихожане разные? Кто они? 

В основном прихожане бедные. Если бы у нас были олигархи, может быть, в материальном смысле мы не так бы бедствовали. Но, слава Богу, что у нас такие люди, которые особых благ не имеют. Люди разные. Есть кандидат медицинских наук, кандидат математических наук, есть бывший генерал, преподаватель музыкального училища, инженеры, строители, рабочие. Как и везде в наших церквях, люди добрые, отзывчивые, приветливые, простые. Конечно, если вглубь заглянуть, люди все разные, и там уже другое – страсти. Проблемы есть, конечно. Вообще, часто духовник – это человек, от которого люди много хотят, что он все проблемы может решить. Но это не всегда так.

Что бы Вы пожелали читателям нашим?

Чтобы они были воцерковлены и думали не только об этой жизни, не только о естественной жизни, но и о сверхъестественной. Я советую всегда читать жития святых, это спасительный опыт. В них всегда можно выбрать себе тот путь спасения, который тебе больше подходит, и брать его там, а не спрашивать у современных людей. У нас у всех много недостатков, и я тоже вырос в советской среде, на меня тоже наложилось это воспитание, я не идеал, не святой. Сейчас много различных псевдоправославных авторов, которых вообще читать не надо. Бывает и так, что люди начитаются святых отцов, берут подвиг на себя, не понимая, что святой не сам на себя подвиг взял, а у него был духовник, он прошел определенную, очень жесткую и высокую школу пути духовного возрастания, потом пошел в пустыню, спасался. А человек думает, что он тоже так сможет. Но чаще всего он этого не может и падает еще сильней, а потом уходит вообще в никуда. А тем, кто хочет выбрать монашеский путь, я желаю не спешить с этим выбором, а разобраться и посмотреть вокруг, или посмотреть на тех людей, которые находятся в монашестве и подумать: а не лучше ли я буду спасаться как мирянин.

Беседовала Алена Чепель

Поделиться:
Метки: , , , ,
  1. Апостол Иоанн Богослов перед отшествием в вечность просил:» дети любите друг друга!»

  2. В интервью наверное все верно . Но мне хотелось бы узнать об одной не точности а может быть забывчивости .В 2012 году я был пострижен в монахи по благословению владыки Дамаскина в приходе Божией Матери РПЦЗ г. Красноярске на уединенное жительство. Купил в глухой деревне 100 километров от Красноярска крестьянскую усадьбу и сделал из нее монашеский скит , с небольшим храмом в честь Царских мучеников. Дело осталось в освящении храма и рукоположении во иеромонаха.Ни от власти ни от МП ни каких прещений не было , нужно было только приехать но желания у владыки не было .Я ждал и жду до сих пор . Хотя с предложениями были и старообрядцы и МП. Я же инвалид 1й группы и выезжать куда то не имею возможности физически. Может вы подскажете куда то мне обратиться или владыка Дамаскин надумает.Я жду т.к. …елей грешнаго да не намастит главы моея…Простите . грешный Илия.

Оставить комментарий

Войти с помощью: 

Ваш адрес email не будет опубликован. Обязательные поля помечены *