Никодим Святогорец: ирмосы канона Пасхи
Преподобный Никодим Святогорец (1749-1809) — афонский монах, филолог и богослов, работал над изданием рукописи «Добротолюбия», редактировал труды св. Симеона Нового Богослова, сам сочинял каноны и писал аскетические поучения. Одна из книг Никодима «Еортодромион» (то есть годичный круг праздников) содержит толкования на каноны главных праздников Церкви. Св.Никодим был одним из тех, кто возрождал православную духовную жизнь и имяславие в Греции — импульс, который подхватил и принес в Россию св. Паисий Величковский.
Предлагаем три фрагмента из его толкования на канон Пасхи. Этот поэтический канон, сочинение св. Иоанна Дамаскина (675-749), поется на пасхальной утрени, а затем каждый день в течение всей Светлой седмицы и на воскресных богослужениях до отдания Пасхи.
Песнь 1, ирмос
Воскресе́ния день, просвети́мся, лю́дие. Па́сха, Госпо́дня Па́сха: от сме́рти бо к жи́зни, и от земли́ к небеси́, Христо́с Бог нас преведе́, побе́дную пою́щия.
Перевод: Воскресения день, просветимся, люди! Пасха, Господня Пасха! ибо от смерти к жизни и от земли к небу Христос Бог нас перевел, победную песнь воспевающих.
Толкование преподобного Никодима:
Блистательный певец украшает блистательный день блистательными изречениями блистательнейшего сочинителя похвальных слов Григория Богослова <…> . И достойно удивления то, что он не только берет у Богослова предметы его проповеди, но и дословно употребляет его выражения. Смотри, например: простое и неукрашенное начало первой песни почерпнуто из его богословского источника, ибо в своем Слове 1 на Пасху и на собственное промедление он делает такое начало: «Воскресения день», а затем говорит: «И просветимся торжеством». А в Cлове на Пасху пишет буквально следующее: «Пасха, Господня Пасха» и вновь в том же самом слове, истолковывая, что будет означать слово Пасха, говорит так: «Обозначает это слово (то есть Пасха) переход, исторически — бегство и переселение из Египта в Хананейскую землю, а духовно — выход и восхождение от нижних к вышним и в землю обетования». Итак, певец, связав эти три изречения в один ирмос, делает тему преждеуказанного творения Богослова темой собственного ирмоса, говоря так: «Воскресения день, поэтому в этот день просветимся, все православные люди Церкви».
Затем соответственно называет и причину столь великого просвещения — потому что это Пасха Господня. Дважды повторяет певец слово «Пасха» для того, чтобы показать чрезвычайное ликование своей души, ибо радующиеся повторяют названия тех вещей и те имена, которым радуются, потому что побуждает их к этому сильнейшая радость. А Богослов повторяет слово «Пасха» трижды в честь Святой Троицы, как он сам говорит об этом: «Пасха, Господня Пасха, вновь скажу — Пасха, чтобы почтить Троицу». Соответственно, затем певец приводит толкование слова «Пасха», поставляя его как причину, по которой нам надлежит просветиться, и указывает, каким образом просветиться: по справедливости нам, православным, следует просветиться сегодня и праздновать Пасху, поскольку Владыка Христос перевел нас не из земли в землю, то есть из земли Египетской в землю обетования и из населенного места в пустыню Синайскую, как перевел Он древний Израиль, но перевел нас от смерти к жизни и от земли и земного перевел нас к Небу и небесному. Поэтому мы поем таким образом облагодетельствовавшему нас Господу ту истинно победную песнь, которую воспели Израильтяне после того, как перешли через Красное море: «Поем Господеви, славно бо прославися» (Исх. 15:1).
Смотри же, возлюбленный читатель, и подивись мудрому приему, который употребляет в настоящем ирмосе боговдохновенный певец, ибо он составил этот ирмос и из темы воскресного дня, и из темы первой песни. После того как он сказал: «Просветимся, люди», он намеренно привел слово «Пасха» и назвал ее переходом, чтобы заставить тем самым вспомнить тот переход, который совершили израильтяне через Красное море, и таким образом связать первую песнь с праздником Пасхи и дать нам понять, что тот чувственный переход израильтян был образом нашего умного перехода и что их Фаска была образом нашей Пасхи.
Песнь 3, ирмос
Прииди́те, пи́во пие́м но́вое, не от ка́мене непло́дна чудоде́емое, но нетле́ния исто́чник из гро́ба одожди́вша Христа́, в Не́мже утвержда́емся.
Перевод: Приидите, станем пить питие новое, чудесно изводимое не из камня бесплодного, но источник нетления, который произвел из гроба Христос, в Котором мы утверждаемся (Исх. 17:6; Матф. 20:29).
Достойно недоумения, почему певец упоминает в этом ирмосе новое питье, которое не имеет никакой связи с третьей песнью — песнью пророчицы Анны? Для разрешения этого недоумения скажем, что если мы будем внимательны, то найдем этот ирмос соответствующим и празднику Воскресения, и третьей песне Анны. Название «Царство Божие» в Священном Писании употребляется во многих значениях, называется так и Воскресение Господа, как Сам Господь наименовал его, сказав: «Не имам пити отныне от сего плода лознаго, до дне того, егда е пию с вами ново во царствии Отца Моего» (Мф. 26:29), — ведь здесь царством Он называет Свое Воскресение, по толкованию Златоуста и Феофилакта. Итак, зная это, боговдохновенный певец в особенности призывает нас, православных христиан, пить это новое питье, которое обещал Господь. А новое питье — поистине новое, поскольку обновляет и делает нетленными нас, обветшавших и растленных грехом. Поскольку мы воскресаем со Христом через веру, то ясно, что мы соответственно и обновляемся вместе с Ним и вместе с Ним преодолеваем тление. Таким образом этот ирмос соответствует теме Воскресения Господа.
Соответствует ирмос и третьей песни Анны, поскольку пишется как здесь: «В Немже утверждаемся», так и в песни Анны: «Утвердися сердце мое в Господе» (1 Цар. 2:1). Ещё и другим способом связан ирмос с третьей песнью — песнь гласит: «Утвердися сердце мое», а ирмос говорит о камне, который является твердейшим. Поэтому песнописец, чтобы показать связь ирмоса с третьей песнью Анны, обращается к древней истории книги Исход, в которой написано, что из расколотого твердого камня истекла вода (Исх.17:2-6). Поэтому он говорит: «Придите, христолюбивые народы, чтобы пить воду новую, которая обновляет нас и делает нетленными, — не такую, какой была та, которую пил народ израильский. Та, благодаря чудотворению, истекала из камня бесплодного и твердого. Если она и была новоизведенной благодаря тому чудесному способу, которым она излилась, но она не была новой, чтобы обновлять и делать нетленными тех, кто пил ее. Итак, давайте пить не такую воду, но воду из источника нетления, то есть воду, которая делает нас нетленными и обновляет, воду, которую испускает из каменного гроба восставший сегодня Христос, как Тот же Самый Христос испустил прежний источник тленной воды из камня. В Нем, во Христе, мы, верные, утверждаемся, словно на камне твердом и основании незыблемом, как говорит Павел: Я, по данной мне от Бога благодати, как мудрый строитель, положил основание, а другой строит на нем; но каждый смотри, кáк строит. Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос (1 Кор. 3:10-11).
Песнь 4, ирмос
На Боже́ственней стра́жи богоглаго́ливый Авваку́м да ста́нет с на́ми, и пока́жет светоно́сна А́нгела, я́сно глаго́люща: днесь спасе́ние ми́ру, я́ко воскре́се Христо́с, я́ко всеси́лен.
Перевод: На божественной страже богоглаголивый пророк Аввакум да станет с нами и покажет светоносного Ангела, громко возглашающего: «В сей день – спасение миру, ибо воскрес Христос, ибо Он всесилен».
И за первые тропари поистине достоин восхищения этот соименный благодати певец Дамаскин, и за настоящий ирмос четвертой песни он достоин похвалы и изумления, потому что он в первой и третьей песнях позаимствовал многие изречения из слова на Пасху Григория Богослова, а здесь сохранил и само предисловие упомянутого слова: «На страже моей встану, говорит чудный Аввакум». И Дамаскин сохранил эти слова ради того, чтобы удобно и чрезвычайно мудро привести ирмос в соответствие с четвертой песнью Аввакума. Поскольку же истолкование настоящего тропаря трудно для восприятия и неясно, ради этого нам следует здесь, в начале, сказать о словах Аввакума и о видении, которое вместе с ним видел Григорий Богослов, и тогда уже истолковать ирмос, чтобы его толкование для всех стало удобопонятным.
Пророк Аввакум, поскольку видел, что многие соблазняются Промыслом и судами Божиими и думают: как будто бы Бог пренебрегает тем, что нечестивые и неправедные презирают и пожирают благочестивых и праведных, — захотел испытать непостижимые судьбы Божии. Поэтому он говорит: «На стражи моей стану, и взыду на камень, и посмотрю еже видети, что возглаголет во мне (Господь) и что отвещаю на обличение мое» (Авв. 2:1). Смысл этих пророческих слов, согласно толкователю Никите, следующий: я хочу сохранить свой ум возвышающимся над всяким мирским попечением через трезвение, внимание и умную молитву (ибо стражей называется трезвение, сердечное внимание и умная молитва), и таким образом через умную эту стражу взойду, словно на камень твердый и непоколебимый, на высоту созерцания, и оттуда, словно с вершины горы и высокого места, буду рассуждать о том, какие слова возглаголал мне Бог, и о том, что я должен ответить на обличение, то есть на упреки упомянутых соблазняющихся.
Эти слова Аввакума Григорий Богослов согласовал с темой Воскресения, потому что сам Аввакум под стражей подразумевал не трезвение ума и внимание, но данное ему достоинство и созерцание первосвященства. <…> Сам Григорий, сочиняя предисловие в своем слове на Пасху, говорит так:
На стражи моей стану, говорит чудный Аввакум. Стану с ним ныне и я, по данным мне от Духа власти и созерцанию; посмотрю и узнаю, что будет мне показано и что возглаголано. Я стоял и смотрел: Я стоял и смотрел: и вот муж, восшедший на облака, муж весьма высокий, и образ его как вид Ангела … Он воскликнул громким голосом и сказал: “Ныне спасение миру, миру видимому и миру невидимому!”
Итак, священный певец заимствует слова и Аввакума, и Богослова и говорит: «Пророк Аввакум, некогда вставший на страже своего ума, пусть встанет и с нами сегодня». Надлежащим образом он называет имя Аввакума, для того чтобы показать, что эта песнь и этот канон своей темой имеют Воскресение и пробуждение Господа, потому что имя Аввакум переводится как отец пробуждения. Потом говорит: «Аввакум (или сам пророк, или говорящий от лица Аввакума Богослов) пусть покажет нам того сияющего ангела, который явился в духовном созерцании и произнес: Сегодня спасения миру». Песнописец не добавляет остальные слова ангела: «Миру видимому и миру невидимому», но опускает их, потому что он сказал их раньше в тропаре первой песни, когда написал: «Да празднует же мир, видимый же весь и невидимый». <…>
Почему же певец добавил в конце тропаря «Яко воскресе Христос яко всесилен»? Для того чтобы показать, что Христово Воскресение превосходит все пределы и законы природы, и было делом и свершением одного только всесильного Божества, для которого никакое дело не является невозможным, ибо Оно одно всесильно. Павел, показывая это, говорил: По действу державы крепости Его, юже содея о Христе (имеется в виду Отец), воскресив Его от мертвых (Еф. 1:19-20), и еще: Ибо аще и распят бысть от немощи, но жив есть от силы Божия (2 Кор. 13:4), и еще: Якоже воста Христос от мертвых славою (то есть Божеством) Отчею (Рим. 6:4). Поэтому и Златоуст, объясняя изречение Иакова Уснул еси яко лев и яко скимен, кто возбудит Его (Быт. 49:9), говорит так:
Его смерть он назвал успением и сном, и со смертью соединил воскресение, говоря: “Кто возбудит Его?” Никто другой, как только Он Сам Себя.
Иоанн Златоуст, Слово на изречение «Отче, аще возможно».
