Марк Эфесский

Марк Эфесский получил блестящее образование, был приближенным к императорскому двору. С целью участия в Ферраро-Флорентийском соборе, на котором планировалось достижение унии между православными и католиками, Марк был поставлен в митрополита Эфесского. На этом соборе почти все православные иерархи под давлением императора и патриарха признали, что учение католической Церкви основано на Священном Писании и Предании. Они признали также, что нововведения Римской церкви являются правомочными, оговорив, что Православная церковь не должна им следовать. Марк, который изначально был настроен на достижение унии, в итоге единственный из представителей православной Церкви выступил против этой позиции и не подписал униональный акт. Благодаря его усилиям, уния между католиками и православными не была признана и достигнута. Ниже приводим статью Г.И. Беневича и небольшое сочинение Марка Эфесского о Святых Дарах.

Св. Николай Кавасила, св. Марк Эфесский. Учение о Пятидесятнице и освящении Святых Даров

По изданию Антология восточно-христианской богословской мысли. Ортодоксия и гетеродоксия. СПб., 2009

Следует отдать дань двум выдающимся святым отцам периода заката Византийской империи. Это хорошо известный русскому читателю мирянин и выдающийся богослов св. Николай Кавасила (ок. 1320 – ок. 1391 гг.) и один из последних великих богословов Византии – св. Марк Эфесский (1) (1391/1392 – 23.6. 1444 гг.). Их имена и жизнь хорошо известны русским читателям, а их сочинения неоднократно издавались в последние годы и размещены в сети Интернет. Мы не будем повторять здесь известных сведений об их жизненном пути и сочинениях, а из всего богатейшего наследия этих богословов выделим лишь две связанные друг с другом темы: богословие Пятидесятницы и вопрос об освящении Святых Даров; последний был предметом спора во время Флорентийского собора. На этом соборе, как известно, св. Марк Эфесский оказался главным оплотом православия. При этом именно у св. Марка мы находим разрешение проблемы, связанной с тем, что в ходе исихастских споров и полемики с латинянами в позднем византийском богословии разные святые отцы давали различные, казалось бы несовместимые трактовки православного учения о Пятидесятнице (3).

Остановимся кратко на этой проблеме (4). Как известно, в XII в. свт. Николай Мефонский, толкуя слова св. Григория Богослова из его Слова на Пятидесятницу, где сказано, что Святой Дух в Пятидесятницу сопребывал с апостолами «существенно» (5), говорит, что слово «существенно» относится к Лицу (ипостаси) Святого Духа. То есть начиная с Пятидесятницы через таинство миропомазания с нами (Церковью) сопребывает и сожительствует Сам Святой Дух. До этого в домостроительстве Божием Он нигде лично и особенно (ἰδίως) не присутствовал. В частности, по воскресении Христовом, когда Христос дунул и сказал ученикам: «Примите Духа Святаго» (см.: Ин. 20, 22–23), как говорят свв. Григорий Богослов и Николай Мефонский, речь идет об энергии, т. е. действии Святого Духа (6).

Этому учению, однако, как будто противоречит то, что пишет в XIV в. св. Григорий Палама в контексте исихастских споров. В частности, в диалоге «Феофан» он утверждает: «Не по сущности и не по какой-либо ипостаси человек делается причастником Бога. Ибо ни одна из них никак не разделяется и вообще никаким образом не передается»(7). То есть если в интерпретации свт. Николая Мефонского как будто получается, что в Пятидесятницу апостолам была дана не энергия (благодать), а Сама ипостась Святого Духа, Которой они стали причастны кто сколько вместил, то у Паламы причастие ипостаси совершенно исключено. Это видно и из другого отрывка того же святого отца: «Отвергаем говорящих, что Дух Святой изливается на святых по ипостаси и сущности, а не по Божественному дару, и благодати, и энергии Его, как, вместе с остальным нечестием, тем самым явно мудрствующих и [мнения] латинян»(8).

Разрешение, хотя и не вполне эксплицитное, этого казалось бы неустранимого противоречия между святыми отцами мы и находим у свт. Марка Ефесского. Так, говоря о Боговоплощении, а затем о Пятидесятнице, свт. Марк пишет:

«Если Богородице и апостолам был возвещен “Дух Святой и сила Всевышнего” (Лк. 1. 35), но не нашла на Богородицу ипостась Духа и не воплотилась в ней, то следовательно, и наитствовавшее на апостолов не было ипостасью Духа, но – благодатью и энергией, которая и наполнила их, явившись и разделившись в виде огненных языков (Деян. 2, 3); о сущностном же наитии Духа говорится [т. е. у свт. Григория Богослова в «Слове на Пятидесятницу». – Г.Б.] тогда потому, что не какая-нибудь часть энергии излилась, как раньше, но всецелая энергия, которая находится в соединении с сущностью и неотделима от нее и обща трем [Лицам], как и сущность» (9).

На первый взгляд здесь не столько разрешение противоречия, сколько принятие стороны свт. Григория Паламы: апостолам в Пятидесятницу была сообщена не ипостась Святого Духа, а энергия. И действительно, свт. Марк Эфесский не отказывается от наследия свт. Григория Паламы, но уточняет его мысль с учетом той постановки вопроса и ответа на него, какие мы находим у Николая Мефонского. Для Паламы было важно опровергнуть, с одной стороны, тех, кто не признавал, что причастие Божественной энергии – это обожение, а с другой – тех, кто учил об обожении как причастии Божественной сущности. Именно в этом контексте он писал, ссылаясь на ап. Павла и свт. Иоанна Златоуста:

«Павел в изобилии свидетельствует, что не каждому осчастливленному боготворящими дарами Духа даются все дары, но одному дается слово мудрости, другому слово знания, каждому что-то свое по Самому Духу (1 Кор. 12, 8). Златоустый же отец, ясно предваряя обман Варлаама и Акиндина, говорит: “Никто не имеет всего, чтобы не подумал, что благодать есть природа”(10)»(11).

Уточнение свт. Марка Ефесского состоит в том, что, хотя действительно никто из людей, за исключением разве что Богородицы, не имел всей полноты даров Святого Духа, тем не менее Церковь в целом (образом которой является Божия Матерь), а значит, и собрание апостолов в Пятидесятницу всю полноту даров (энергий) Святого Духа имеет, т. к. в Пятидесятницу (как и в Боговоплощении) «не какая-нибудь часть энергии излилась, но всецелая энергия». Вот это понятие «всецелая энергия» и является ключевым для экзегезы Пятидесятницы у свт. Марка Ефесского.

То есть, если у свт. Николая Мефонского еще не вполне прояснен образ «ипостасного» общения Святого Духа с Церковью, то свт. Марк уточняет его, говоря, что «сущностное» сошествие Святого Духа означает излияние всецелой энергии Божией, а не просто каких-то из множества энергий, что бывало и до Пятидесятницы. После всего сказанного, тем не менее, все равно еще следует понять, что для свт. Марка означают слова Христа в Евангелии о «посылании другого Утешителя» (Ин. 14, 16). Ведь и у св. Николая Мефонского, как и до него у св. Григория Богослова, трактовка этого места однозначная: Утешитель – Святой Дух, т. е. ипостась (Кто), а не просто энергия. В самом деле, и у свт. Марка Ефесского в цитируемом выше сочинении говорится:

«Если то, что было дано апостолам от Господа по воскресении через вдохновение, не было Самой ипостасью Духа, ибо Утешитель еще не снисшел и Господь еще не отправился к Отцу, то следовательно, одно – ипостась Духа, и другое – даваемая через вдохновение общая благодать Троицы» (12).

Этот пассаж практически не отличается от того, что писал свт. Николай Мефонский, т. к. здесь явно имеется в виду, что в Пятидесятницу на апостолов снизошла Сама ипостась Святого Духа. Между тем, необходимо учесть и утверждение свт. Григория Паламы, согласно которому нельзя причаститься ипостаси.

Разрешение данного комплекса «противоречий» должно учитывать все эти положения. Ясно, что свт. Марк Эфесский не мог противоречить сам себе. «Снисшествие» на апостолов Святого Духа, очевидно, означает не то, что они причастились Самой ипостаси Духа (против чего и возражал Палама), но то, что на них излилась, как говорит святитель, всецелая энергия Божия и именно ей и причастились апостолы, став причастниками внутренней жизни Самой Святой Троицы (13).

В самом деле, для понимания мысли свт. Марка необходимо учесть именно это различение – между, с одной стороны, многоразличными энергиями Божиими, т. е. действиями Бога вовне, а с другой, всецелой энергией Божией, соответствующей жизни Самой Святой Троицы, т. е. рождению Сына от Отца, исхождению от Отца Святого Духа, и предвечному воссияванию Святого Духа через Сына. Именно это учение было разработано в ходе полемики о Filioque с латинянами и латиномыслящими в Византии (14) и оно-то, очевидно, и подразумевалось свт. Марком, когда он писал о Пятидесятнице. Иными словами, излияние всецелой энергии не может означать ее выход за пределы Троицы, в творение, ведь тогда эта всецелая энергия ничем не отличалась бы от «многоразличных энергий», дающих миру бытие. То есть, хотя слово «излияние» как будто подразумевает «излияние вовне», на самом деле речь идет о том, что ипостасное «снисшествие» Святого Духа в Пятидесятницу и «излияние» всецелой энергии Божией на апостолов означает не выход Святого Духа вовне Пресвятой Троицы, а наоборот, введение апостолов во внутритроичную жизнь, когда Святой Дух, предвечно почивающий на Сыне, почил и на со-телесных Христу (см. Еф 3, 6 в оригинале) апостолах, т. е. Церкви, введя их во «внутреннюю жизнь» Святой Троицы. В Пятидесятницу каждому из апостолов эта жизнь открылась во всей ее полноте, хотя каждый из них воспринял ее не полностью, а только в той мере, какую был в состоянии вместить.

С этой реконструкцией учения свт. Марка Ефесского о Пятидесятнице следует сопоставить и один из эпизодов православной полемики с латинянами на Флорентийском соборе (15). Как известно, во время собора произошло столкновение между византийской стороной и латинянами по вопросу об освящении Святых Даров. Латиняне требовали от православных принятия своего учения, согласно которому Святые Дары освящаются в тот момент, когда священник произносит евхаристические слова Спасителя («Приимите, ядите…» и «Пиите от нее вси…»). Византийский император же Иоанн VIII просил изъять из хартулы, которую должны были подписать византийцы, выражение, указывающее на то, что освящение Святых Даров происходит исключительно произнесением священником слов Спасителя, как этого требовали латиняне. Но Иоанн де Торквемада возразил, говоря, что это выражение, будучи необходимым, не может быть изъятым. Как считает архим. Амвросий (Погодин) именно в это время или несколько позднее св. Марком Ефесским было написано сочинение о том, что Святые Дары освящаются не только через произнесение священником евхаристических слов Спасителя, но и по преимуществу силою Святого Духа, призываемого священническим молитвословием (16).

Это сочинение св. Марка мы приводим в настоящей «Антологии». Его можно рассматривать, в свою очередь, как развитие тех положений, которые были высказаны до этого по данному вопросу св. Николаем Кавасилой (17); оба святых отца подчеркивают принципиальную роль Святого Духа в освящении Святых Даров, что, несомненно, для них следовало из самого православного учения о Святом Духе и Его роли в созидании Церкви и в Ее таинственной жизни. Характерно, что св. Николай Кавасила в другом своем сочинении говорит о Пятидесятнице и Святом Духе именно в контексте евхаристического богословия, которое для него непосредственно следует из экклесиологии, т. е. учения о Церкви. Так, давая символическое толкование чину «теплоты» (18), св. Николай Кавасила явным образом связывает этот символизм с непрекращающейся Пятидесятницей пребывания Святого Духа на Церкви, что, в свою очередь, следует из пребывания Святого Духа на Сыне Божием, в тело и кровь Которого прелагаются Святым Духом Святые Дары:

«Теплая вода, вода, бывшая причастной огню, является символом Святого Духа, подобного огню (Деян. 2. 3–4) и названного водой (Ис. 44, 3; Ин. 7, 38–39). Она вливается после совершения [таинства] и освящения Честных Даров, символизируя схождение на Церковь Святого Духа, Который тогда сошел после заклания, воскресения и исполнения домостроительства Христова и Который всегда сходит после совершения [жертвы]. Ибо Утешитель приходит к достойно ей причащающимся. Если есть сама жертва, ранее принесенная и ныне совершаемая, и посредник, Сам Христос, тогда и Сам Дух, в Которого веруют подобным образом, нисходит. Эта теплая вода изливается на честные Дары не для того, чтобы символизировать схождение Святого Духа на честные Дары, так как они во время освящения приняли благодать, но чтобы явить образ, по которому Церковь стала причастна и вновь и вновь становится причастной Святому Духу. Это происходит благодаря посредничеству Спасителя нашего Христа. Поэтому сначала вливается теплота в Святые Дары, а затем оттуда причащаются священнослужители и дают причащаться остальным, так как и Дух Святой прежде исполнил богоносную плоть самого Господа, а затем из нее словно из источника и вместе с нею излился на Церковь и всегда изливается. Об этом же свидетельствует божественный Иоанн: “И от исполнения его мы все прияхом” (Ин. 1, 16)»(19).

Публикуемый ниже небольшой трактат св. Марка Ефесского является продолжением той же линии в богословии, что и линия св. Николая Кавасилы и всего позднего исихастского византийского богословия, раскрывшего православное учение о Святой Троице и Ее участии в жизни Церкви в контексте полемики, с одной стороны, с Варлаамом, Акиндином и их сторонниками, а с другой – с латинянами и латиномыслящими среди византийцев.

Г. И. Беневич

Марка архиепископа Ефесского сочинение о том, что не только произношением слов Спасителя освящаются божественные Дары, но [именно] последующими за сим молитвой и благословением свяшенника, силою Святого Духа (23)

1. Восприяв изложение Таинства литургии от священных апостолов и от наследовавших их учителей Церкви, ни у кого из них мы не нашли, чтобы словами Господними и только ими, освящался и совершался дар Евхаристии и пресуществлялся в самые тело и кровь Владыки; но у всех согласно эти слова [Спасителя] приводятся описательно и являются как бы предисловием, ради памяти о совершавшемся тогда событии, и они как бы «влагают» силу предлежащим Дарам для пресуществления и последующих за сим молитвы и благословения священника, чтобы тем действием уже пресуществить Дары в самый Первообраз – Владычни тело и кровь. И сами эти чинопоследования свидетельствуют, что они созвучны тому, чего мы держимся, и содержат в себе самый принцип.

2. Ибо вот в записанной Климентом литургии священных апостолов после того как приводятся чудеса и дела Господни, еще же и говорится о Страсти и воскресении и восшествии на небо, так положено читать: «Поминающе, убо, яже [Христос] о нас претерпе, благодарим Тя, Боже Вседержителю, не яко есми должни, но яко есть мощно нам, и заповедь Его исполняем. В нощь бо в нюже предаяше Себе, прияв хлеб во святыя Своя и непорочные руки и воззрев к Тебе, Богу Своему и Отцу, и преломив, даде учеником Своим, глаголя: «Приимите от него, ядите: cие есть Тело Мое за, многи раздробляемое во оставление грехов». Подобне и чашу, растворив от вина и воды, и освятив, даде им, глаголя:

«Пиите от нее вси. Сия есть Кровь Моя за многи изливаемая во оставление грехов. Cие творите в Мое воспоминание. Поминающе, убо, Страсть Его и смерть и воскресение и на небеса восшествие и будущее Его второе пришествие, в оньже приидет судити живыя и мертвыя и воздати коемуждо по делом его, приносим Ти, Царю и Богу, по заповеди Его, хлеб сей и чашу сию, благодаряще Тя о сем, яко удостоил еси нас предстати пред Тобою и священнодействовати Ти; и молим Тя, да милостивно призриши на предлежащие Дары сия пред Тобою, Ты – не имущий ни в чесом потребу, – и да благоволиши о сих, в честь Христа Твоего, и ниспослеши Святаго Твоего Духа на Жертву сию, Свидетеля Страстей Господа Иисуса, яко да явит хлеб сей – Телом Христа Твоего; и чашу сию – Кровию Христа Твоего»(24).

3. Итак, это, через запись блаженного Климента, божественные апостолы передали Церкви. Но и божественный Иаков, первый епископ Иерусалимлян и первого и великого Архиерея и брат, и преемник, и сам изложивший таинство литургии, в том же месте, после того как привел Владычни слова, пишет так:

«Поминающе убо и мы, грешнии, животворящие Его страдания, спасительный Крест, и смерть, и погребение, и тридневное из мертвых воскресение, и еже на небеса восхождение и одесную Тебе Бога и Отца седение, и еже второе славное, страшное Его Пришествие, егда приидет со славою судити живыя и мертвыя, егда хощет коемуждо воздати по делом его: приносим Ти, Владыко, страшную сию и бескровную Жертву».

И немного далее:

«Помилуй нас, Боже, по велицей милости Твоей и ниспосли на ны и на предлежащие Святыя Дары сия Духа Твоего Всесвятаго, Господа и Животворящего, сопрестольного, единосущного же и совечного, глаголавшего Законом и пророки и новым Твоим Заветом, сошедшаго в виде голубине на Господа нашего Иисуса Христа во Иордане реце и пребывающего на Нем, сошедшаго на святыя Твоя апостолы в виде огненных язык в горнице святаго и славного Сиона в день Святыя Пятидесятницы, Сего Духа Твоего Всесвятаго ниспосли, Владыко, на ны и на предлежащие Святыя Дары сия, да посетив святым и благим и славным наитием, освятит и сотворит хлеб убо сей – Тело Святое Христово, и чашу сию – Кровь честную Христову» (25).

4. Последуют сему и те, которые после сего сократили эту литургию, как Василий Великий, так после него и Иоанн Златоуст. Первый, в том же месте [литургии] и сам описывая то первое священнодействие, переданное Владыкой, так говорит:

«Остави нам воспоминания спасительного Своего страдания сия, яже предложихом по Его заповедем: хотя бо изыти на вольную и приснопамятную, и животворящую смерть, в нощь, в нюже предаяше Себе за живот мира, прием хлеб на святыя Своя и пречистыя руки, показав Тебе Богу и Отцу, благодарив, благословив, освятив, преломив, даде святым Своим учеником и апостолом, рек: Приимите, ядите, cие есть Тело Мое, еже за вы ломимое, во оставление грехов. Подобне и чашу от плода лозного прием, растворив благодарив, освятив, даде святым Своим учеником и апостолом, рек: Пийте от нее вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многие изливаемая, во оставление грехов. Cие творите в Мое воспоминание».

И немного далее:

«Сего ради, Владыко Пресвятый, и мы грешнии и недостойнии раби Твои, сподобльшиися служити святому Твоему жертвеннику, не ради правд наших, не бо сотворихом что благо на земли: но ради милости Твоея и щедрот Твоих, яже излиял еси богато на ны, дерзающе приближаемся Святому Твоему жертвеннику: и предложше вместообразная святаго Тела и Крове Христа Твоего, Тебе молимся, и Тебе призываем: Святе Святых, благоволением Твоея благости, приити Духу Твоему Святому на ны и на предлежащие Дары сия, и благословити я, и освятити, и показати – хлеб убо сей – Самое честное Тело Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа. Чашу же сию – самую честную Кровь Господа и Бога и Спаса нашего Иисуса Христа, излиянную аз мирский живот».

Божественный же Златоуст, еще более кратко излагая это, говорить:

«Господь пришед, и все еже о нас смотрение исполнив, в нощь, в нюже предаяшеся, паче же Сам Себе предаяше за мирский живот, прием хлеб во святыя Своя и пречистыя и непорочные руки, благодарив и благословив, освятив, преломив, даде святым Своим учеником и апостолом, рек: Приимите, ядите, cие есть Тело Мое, еже за вы ломимое во оставление грехов. Подобне и чашу по вечери глаголя: Пиите от нее вси, сия есть Кровь Моя Новаго Завета, яже за вы и за многие изливаемая во оставление грехов».

И немного далее так присовокупляет:

«Приносим Ти словесную сию и безкровную службу, и просим, и молим, и мили ся деем, низпосли Духа Твоего Святаго на ны и на предлежащие Дары сия, – и сотвори убо хлеб сей – честное Тело Христа Твоего. А еже в чаши сей – честную Кровь Христа Твоего. Преложив Духом Твоим Святым».

5. Итак, все они согласно сначала цитируют слова Господа и через них приводят к памяти тогдашних событий и влагают освящательную силу в совершаемое, но затем молятся и призывают благодать Святого Духа, чтобы она, пришедши, тогда реченное ныне делом соответствующим образом соделала и предложенные Дары совершила и претворила в Господни Тело и Кровь. Ибо она и во чреве Девы составила ту богоносную Плоть, согласно сказанному Ей от ангела: «Дух Святый найдет на Тя и сила Вышнего осенит Тя» (Лк. 1, 35). Посему и Василий Великий после того как привел Господни слова описательно как бы от себя говоря предложенные Дары называет еще «вместообразными» святого тела и крови, из чего ясно, что они еще приносятся как образ некий или изображение; и немедленно за тем он молится, чтобы пришел Дух Святой и явил хлеб сей честным телом, а чашу сию – честною кровию. И это – весьма естественно. Ибо как в первом том творении, хотя земля получила, по Божией заповеди, силу произращать то, что происходит из нея, и эта заповедь, как говорит тот же Учитель (26), оставшаяся на веки в земле, придала ей силу непрестанно произращать, однако, для совершения возрастаемого необходима также и наша забота, и руки земледельцев, таким образом и здесь единожды сказанное Спасителем, как и говорит божественный Златоуст, всегда совершает действие (27), но, подобно же, и содействует для совершения [освящения] предлежащих Святых Даров и сила божественного священства, действующая через молитву и благословение. Ибо и та вода крещения, которая по виду просто вода, соделывает отпущение всех грехов – через невидимое содействие Божественного Духа; и то миропомазание и сами священники и все иные Таинства Церкви совершаются благодатью Всесвятаго Духа. Итак, не в том смысле, что мы исключительно придаем веру нашей молитве или считаем те [евхаристические] слова [Спасителя] бессильными, мы молимся о предлежащих Дарах, и таким образом совершаем [освящаем] их, но – и тем словам мы сохраняем свойственную им силу, и являем значение божественного священства, которое совершает все Таинства через призывание действующего через него Святого Духа. Ибо и божественный Златоуст говорит так о сем в третьей книге «О священстве»:

«Предстоит священник, низводя не огнь, но Духа Святого, и долго творится моление не для того, чтобы некий ниспосланный свыше пламень поглотил Предложение, но для того, чтобы благодать, нисшедшая на Жертву, через нее воспламенила души всех и явила светлее серебра, очищенного огнем» (28).

Но наши молитвы не должны вызывать никакого сомнения или неуверенности, ибо принесенный в жертву и приемлемый Владыка заповедал нам: «Cие, – говорит Он, – творите в Мое воспоминание» (Лк. 22,19), и обещал дать Духа Святого всем молящимся Ему, не говоря уж о священниках (которым – тем более), и весьма желавший, чтобы это совершалось нами каждый день (29), дабы затем во все времена оно возвещалось. Или ты уже может быть из за этого сомневаешься и в крещении, которое также совершается через молитвы и призывание [Святого Духа]; и относительно отпущения грехов, даваемого благодаря священнической благодати, имеешь ли некое сомнение в том, действительно ли ты его восприял? И все прочие также церковные таинства вычеркнешь? Но это не так, ибо верен Обещавший быть с нами во вся дни до скончания века.

6. Итак, восприяв это от святых апостолов и от их преемников, мы неизменно держимся того разумения, которое отвечает действительности, и отдаем ему должное. Что же касается того, что слова Господни, относящиеся к тайнам [Евхаристии], произносимые в повелительной форме, довлеют для освящения Даров, – сего не являет ни один из апостолов, ни учителей, говоря о сем предмете; но то, что единожды сказанное Им тем самым, что оно было Им сказано, как слово Творца, всегда действует, – это говорит златоязычный Иоанн. Что же касается того, что эти слова, ныне произносимые священником, тем самым, что произносятся им, могут совершить сие [т. е. освятить Святые Дары] – этого отнюдь не должно учить, поскольку слово Творца не само по себе действует тем, что произносится тем или иным человеком, но в том его значение [сила], что оно раз и навсегда было сказано Богом. И действительно, и сами латиняне говорят, что Владычни слова не оказывают действия, когда говорятся просто первым встречным и вне алтаря. Итак, если есть нужда в священнике, и алтаре, и в прочем, что принадлежит к сему, то почему же не иметь нужды и в молитве и в благословении, и через них – в наитии Святого Духа, которое совершает все таинства? К тому же, пусть приступит священный Дионисий, подтверждая своим свидетельством правоту того, что мы совершаем. Ибо в «Размышлении о таинстве Вечери Господней» он так говорит:

«Воспев священные, божественные дела, иерарх приступает к священнодействию [т. е. к самому освящению Святых Даров] и сначала просит прощение о сем, и восклицает: Ты сказал – Cие творите в Мое воспоминание. Затем он молится, чтобы быть достойным того подражательного Богу священнодействия и в подобии с Христом всесвятейше совершить Божественные Тайны и раздать и священно соделать причастников участниками их. Таким образом, затем он священнодействует [т. е. освящает] Божественнейшие Тайны и представляет взору Воспеваемое в виде священного Предложения. Ибо раскрыв и разделив на много частей прикровенный и неделимый хлеб, и всем разделив единство чаши, он символическим образом умножает и разделяет единство».

И немного далее: «Причастив других, иерарх завершает священную Евхаристию».

7. Всякому желающему возможно видеть, соответствует ли все вышеприведенное тому, что мы совершаем, или же тому, что совершают латиняне. Ибо мы, последуя священным апостолам и учителям, в отношении переданных ими изложений [литургии] и оному разъяснителю священнодействий [св. Дионисию Ареопагиту], воспеваем священные Божественные дела, то есть, как он говорит, вочеловечение ради нас Бога, смерть Его за нас, рождение о Бозе крещаемых, Божественное усыновление, обожение за соблюдение заповедей; затем, приступая таким образом к священнодействию, мы сначала испрашиваем прощения о сем и возглашаем самые Владычни слова, которые Он тогда рек, и затем присовокупляем, что это Он Сам заповедал: «Cие творите в Мое воспоминание», затем, помолившись, чтобы быть достойными сего богоподражательного священнодействия, как это охватывают изложения [Божественной литургии], мы священнодействуем [освящаем] Божественные Тайны через молитву и благословение и наитие Божественного Духа, и прикровенный до тех пор и неразделенный Хлеб открыв, рассецаем на много частей, и всем разделяем единство Чаши. А латинский священник также описательно говоря, поминает Владычни слова, которые Он заповедал: «Приимите, ядите», и «Пийте вси», и «Cиe творите в Мое воспоминание» – и больше ничего не священнодействует, но считает, что самое произношение этих слов довлеет для освящения и священнодействия; затем, тот бесквасный хлеб, не покровенный до тех пор, но так, как он был, взяв и подняв, отламывает от него часть и влагает в чашу, а остальное влагает в уста, и подобно сему, испив всю чашу, увещевает сослужащих ему диаконов дать ему целование, никому ничего не дав, тот, кто до такой степени хвалится [словами Господа]: «Приимите, ядите вси» и «Пийте от нея вси». Не очевидно ли, что это является противоположным и в отношении полученного по преданию изложения [Божественной литургии] и толкования [св. Дионисия] и Владычних слов и самих ихных возгласов? И поступая так, им ли дерзать обвинять нас и вмешиваться в совершаемое нами и делать дальнейшие толкования тому, что является следованием Святым. Но Златоуст говорит: «Слово Владычнее, единожды реченное, соделывает Жертву совершенной» (30); «единожды реченное», – он говорит, не ныне произносимое, но «единожды реченное» Спасителем всегда влагает освящательную силу в предложенные Дары, но не уже и делом освящает их (через одно только произношение их) (31); ибо это, через молитву священника, соделывает наитие Святого Духа; и ясно это – из того, что тот же Златоуст, как это мы выше изложили, после того, как были произнесены Владычни слова, говорит: «Ниспосли Духа Твоего Святого и сотвори убо хлеб сей – честное Тело Христа Твоего; а еже в чаши сей – честную Кровь Христа Твоего; преложив Духом Твоим Святым». Если и это не убедит любителей словопрений, да будут они достойны сожаления, как одержимые двойным неведением и до глубины окаменелостью.

Примечания